Свежая Роулинг

Читаю вот свежую Роулинг, медленно и печально, ибо по-английски. Без спойлеров обойдусь, но повестка там, как я понимаю, вполне феминистическая: женские проблемы с самооценкой, давление социума на одиноких дам, желание мужа сохранить отношения в формате 60-70-х, дикпики... В общем, всё есть, а чего нет, то ещё наверняка будет.

И флешбек из, видимо, 1970-го или около того года: девочки в клубе Playboy, одна зарабатывает на собственное жильё, если я правильно понял, вторая - на высшее образование - с чаевых и прочего, при этом никакой проституции непосредственно нет, но то, что нынче принято называть объективацией - девочки эти там для возбуждения сексуальных эмоций (связи с посетителями клуба формально запрещены). И за это феминистки, боюсь, Роулинг покусают.

Но ей, думаю, пофиг.

Поделюсь прекрасным

Автор - dvornyagka

События сопоставимого масштаба

Вечный лондонский смог ни капельки не бодрит. Оседает на шляпе, за шиворот лезет липко.
Шерлок Холмс устало приходит на Бейкер-стрит, твердо зная: там тихий вечер, камин и скрипка.

Но судьба иной задумала поворот. Миссис Хадсон, в прихожей встретивши, напряженно сообщает: «А наверху Мориарти ждет».
И, помявшись, уточняет: «Не вас, а Джона».

Ватсон тихо вздыхает, разматывая кашне. Подбородок трет (успел зарасти щетиной). И кивает: «Ну да, он опять как клиент ко мне. Холмс, простите, сегодня прием я веду в гостиной».

Диспозиция, значит: в окне беспощадный смог, целый мир как будто бы тонет в тумане сером. Мориарти картинно, гад, на диван возлёг. Холмс стоит в углу, прикидываясь торшером. На лицо надев выражение «яжеврач», Ватсон рядом сидит, страдая в душе жестоко: ему хочется чаю и плюшек сейчас — хоть плачь. В его жизни сегодня не было файф-о-клока.

Мориарти, раскинув конечности, точно краб, сообщает: «Я нынче с утра одержим идеей. Синдикат преступный — все же не мой масштаб. По масштабу, пожалуй, мне надо бы стать злой феей. Той, которая — помните — палец, веретено... Не позвали, сволочи, сразу, теперь пляшите. Что там дальше было с проклятием — все равно, но семнадцать лет она дергает всех за нити.
Так и мне бы: зашел незваным на пять минут — а страну штормит, как пьяного по ухабам. И понятно всем — а кто тут предельно крут. Вот такой масштаб и зову я своим масштабом…»

Бедный Ватсон уныло пишет весь этот бред. Но торшера голос брюзгливо звучит из мрака:
«Ну не знаю, как всей стране на семнадцать лет, а вот вечер ты точно мне загубил, собака».